"Даже в самом пустом из самых пустых есть двойное дно... " (с) Пикник
Кимрийцы-валлийцы, как известно, очаровательны, так что, наткнувшись на заявку, краб не мог удержаться.
Итак, Mythology Fest , заявка: Кельтская мифология. История любви Кройддилад и Гвина ап Нудда с обязательной счастливой концовкой.
"Поворот Колеса"
Она пляшет – Кройддилад, Ллудова дочерь. Беспечно, легко – и стелятся травы под босые ноги шелковым ковром, и ветер обвивает тонкий стан. А до чего хороша музыка – птичьи трели да журчание ручья! Разлететься бы по сторонам света пахучим цветом с яблони, слиться с прохладными ранними сумерками, утечь в землю, питая корни пробуждающейся жизни.
Она запрокидывает голову к небу – и лишь тогда стряхивает с себя это наваждение. Потому что оно – необъятное, высокое – окатывает свежестью, от которой чуть зябко и по коже мурашки носятся.
И кружится дева, подхваченная щебечущим и галдящим маем, и руки – крылья лебединые, и волосы – яркий солнечный свет.
Смейся, плясунья, сворачивай вокруг себя само пространство и время под свист северного ветра.
Кружится голова, вертятся вокруг оси небеса.
Красавица не останавливается, пока не оказывается на земле, сбитая с ног огромным белым псом с рыжими ушами. Клыкастое недоразумение дружелюбно виляет хвостом, и даже не преминуло лизнуть в нос. Ну, что с ним поделаешь, а? Как тут не почесать за ухом этакую прелесть?
Но – тихим голосом, словно далёкая вьюга и шелест совиных крыльев:
- Назад, Дормах! Успокойся.
Среброволосый всадник спешивается, помогает танцовщице встать, извиняется почему-то за несдержанность пса. А она хохочет, и заверяет, что запрещать такому милому зверю безобидные игры было бы преступлением. Ведь правда же весело!
А ещё она смотрит в глаза всадника – одного цвета с небом, и он не отрывается от её – солнечно-карих.
На этом всё.
Кройддилад принадлежит – до чего же странное слово! – другому. Обжигающему, словно костры Бэлтинне, твёрдому будто камень. Светловолосому и кареглазому, как и она сама. Он коронован дубовой листвой и слава его – неизменно в зените. Ослепительно сверкает его копьё, и многие славят его в речах и песнях – воплощённую мощь и величие.
Не таков – этот. Светлый – но так, как светла звёздная, колючая снежная ночь. Тёмный – как сумрак самой глубокой чащи, в которую не прокрадётся даже полдень. Серебро и сталь, и серый плащ его – ветер. Венцом ему – остролист, конём – неотвратимость, а гончие его никогда не теряют однажды взятый след.
Разбиты щит его и шлем, и зловеще-тускло копьё. Кто спросит: «Откуда ты?» - услышит лишь одно: «С войны». А что ещё отвечать, если нет кроме битвы дома водителю павших в сражениях?
Ей нет нужды спрашивать. А Гвин ап Нит, надежда армий, не спешит распространяться.
Его сторонятся птицы, а иней следует королевской свитой.
Она отогревает землю и прогоняет изморозь с хрупких веток.
Всему своё время, всему своё место. Ни одного лишнего шага в этом новом танце.
Но настоящее вдохновение чуждо размеренности, и дева в венке из первоцветов не просит – требует:
- Укради меня. Забери в Аннун.
Звонким весенним ливнем падают слова. Прохладными каплями, дрожью стекают по спине – неправильно, нечестно.
Но сопротивляться – сопротивляться предводитель Дикой Охоты не может.
Ну, и кто тут кого похитил?
*********
Война не оставляет времени на сомнения. Гвитир ап Грейдол – не тот противник, который прощает медлительность. И отступить не может точно так же, как сам Гвин.
Но прежде, чем вражда сама захлебнётся в крови виноватых и невинных, обе стороны понимают: хватит. Достаточно. Так можно оставить вокруг себя выжженную пустыню.
Кройддилад тоже всё отлично понимает.
- Я не хочу к нему. Но если это необходимо для мира…
- К нему – не пойдёшь, - заявляет уверенно светлый сын тьмы.
Поединок – чем не решение? Схватка Зимы и Лета за Королеву Мая.
Вот в первый день мая этой схватке и быть.
Столкнутся отточенные копья – сверкающее и тусклое. Схлестнутся две воли, два упрямства. Серебру – молчание и потусторонний ветер, золоту – громогласный зов труб да солнечная ярость.
В этот день Гвин ап Нит ни за что не наденет маску вожака Дикой Охоты. Прямоту встречают прямотой, лишь металлу пристало звенеть в честном бою, а не вою ошалевшей своры Кун Аннун.
Вот только – металл не желает решать. Норовит промахнуться, отскочить от голой кожи. А если и заденет – то мимоходом, нехотя. Оружие в руках двух великих воителей – тяжело и неуклюже. Невиданное дело! Щиты столкнулись – на щепки разлетаются, кулаки в ход пошли – да бессильны, как у детей малых.
Само мироздание – судья им, и оно вынесло своё приговор.
Нет и не будет победителей в этом поединке. И сходиться Гвину и Гвитиру в безнадёжной схватке до конца времён. Пока не завершит своё вращение великое Колесо, пока продолжают сменять друг друга времена года.
А ей, Кройддилад – вернуться во владения отца. Тоже свобода. Никаких уз, никакого «принадлежать». Радуйся, дева-Весна!
А не выходит.
Она – не безразличный символ. У неё есть лицо, имя, голос, и кровь течёт по жилам. И она отчаянно не хочет покоряться судьбе.
А если решиться – совсем нетрудно послать весть даже в Аннун. Договориться о встрече, ускользнуть от любопытных глаз в урочное время.
Гвинов конь – то ещё чудо - или чудовище: то стучат его копыта в унисон с ударами сердца, то бесшумен и лёгок шаг.
Слетает всадник со вспененного скакуна, обнимает дочерь Ллуда.
Та едва не разливает вино из чаши, которую держит обеими руками.
- Ты таким приветствиям у Дормаха научился, водитель мёртвых? Похож, ничего не скажешь. Вот, выпей с дороги.
И протягивает багряный напиток. В нём терпкое опьянение, в нём закаты и пламя, рябина и кровь. Не колдовство, а нечто глубже – то, что связывает корни дерева с землёй.
Половина хмельного зелья – ему, половина – ей. Вот и всё.
И никто больше не оспорит их право на встречи – на границе дня и ночи, и ещё когда сменяют друг друга времена года. Не так уж и мало.
Когда мир будет на пороге гибели – тогда держись, Гвитир ап Грейдол, берегись железа Аннунского.
А пока что достаточно того, что есть. Перьев совиных и лебединых, колокольчиков смеха и строгой, холодной стали.
И весна увлекает зиму за собой – танцевать. Зима не умеет, но учиться ведь никогда не поздно.
Итак, Mythology Fest , заявка: Кельтская мифология. История любви Кройддилад и Гвина ап Нудда с обязательной счастливой концовкой.
"Поворот Колеса"
Она пляшет – Кройддилад, Ллудова дочерь. Беспечно, легко – и стелятся травы под босые ноги шелковым ковром, и ветер обвивает тонкий стан. А до чего хороша музыка – птичьи трели да журчание ручья! Разлететься бы по сторонам света пахучим цветом с яблони, слиться с прохладными ранними сумерками, утечь в землю, питая корни пробуждающейся жизни.
Она запрокидывает голову к небу – и лишь тогда стряхивает с себя это наваждение. Потому что оно – необъятное, высокое – окатывает свежестью, от которой чуть зябко и по коже мурашки носятся.
И кружится дева, подхваченная щебечущим и галдящим маем, и руки – крылья лебединые, и волосы – яркий солнечный свет.
Смейся, плясунья, сворачивай вокруг себя само пространство и время под свист северного ветра.
Кружится голова, вертятся вокруг оси небеса.
Красавица не останавливается, пока не оказывается на земле, сбитая с ног огромным белым псом с рыжими ушами. Клыкастое недоразумение дружелюбно виляет хвостом, и даже не преминуло лизнуть в нос. Ну, что с ним поделаешь, а? Как тут не почесать за ухом этакую прелесть?
Но – тихим голосом, словно далёкая вьюга и шелест совиных крыльев:
- Назад, Дормах! Успокойся.
Среброволосый всадник спешивается, помогает танцовщице встать, извиняется почему-то за несдержанность пса. А она хохочет, и заверяет, что запрещать такому милому зверю безобидные игры было бы преступлением. Ведь правда же весело!
А ещё она смотрит в глаза всадника – одного цвета с небом, и он не отрывается от её – солнечно-карих.
На этом всё.
Кройддилад принадлежит – до чего же странное слово! – другому. Обжигающему, словно костры Бэлтинне, твёрдому будто камень. Светловолосому и кареглазому, как и она сама. Он коронован дубовой листвой и слава его – неизменно в зените. Ослепительно сверкает его копьё, и многие славят его в речах и песнях – воплощённую мощь и величие.
Не таков – этот. Светлый – но так, как светла звёздная, колючая снежная ночь. Тёмный – как сумрак самой глубокой чащи, в которую не прокрадётся даже полдень. Серебро и сталь, и серый плащ его – ветер. Венцом ему – остролист, конём – неотвратимость, а гончие его никогда не теряют однажды взятый след.
Разбиты щит его и шлем, и зловеще-тускло копьё. Кто спросит: «Откуда ты?» - услышит лишь одно: «С войны». А что ещё отвечать, если нет кроме битвы дома водителю павших в сражениях?
Ей нет нужды спрашивать. А Гвин ап Нит, надежда армий, не спешит распространяться.
Его сторонятся птицы, а иней следует королевской свитой.
Она отогревает землю и прогоняет изморозь с хрупких веток.
Всему своё время, всему своё место. Ни одного лишнего шага в этом новом танце.
Но настоящее вдохновение чуждо размеренности, и дева в венке из первоцветов не просит – требует:
- Укради меня. Забери в Аннун.
Звонким весенним ливнем падают слова. Прохладными каплями, дрожью стекают по спине – неправильно, нечестно.
Но сопротивляться – сопротивляться предводитель Дикой Охоты не может.
Ну, и кто тут кого похитил?
*********
Война не оставляет времени на сомнения. Гвитир ап Грейдол – не тот противник, который прощает медлительность. И отступить не может точно так же, как сам Гвин.
Но прежде, чем вражда сама захлебнётся в крови виноватых и невинных, обе стороны понимают: хватит. Достаточно. Так можно оставить вокруг себя выжженную пустыню.
Кройддилад тоже всё отлично понимает.
- Я не хочу к нему. Но если это необходимо для мира…
- К нему – не пойдёшь, - заявляет уверенно светлый сын тьмы.
Поединок – чем не решение? Схватка Зимы и Лета за Королеву Мая.
Вот в первый день мая этой схватке и быть.
Столкнутся отточенные копья – сверкающее и тусклое. Схлестнутся две воли, два упрямства. Серебру – молчание и потусторонний ветер, золоту – громогласный зов труб да солнечная ярость.
В этот день Гвин ап Нит ни за что не наденет маску вожака Дикой Охоты. Прямоту встречают прямотой, лишь металлу пристало звенеть в честном бою, а не вою ошалевшей своры Кун Аннун.
Вот только – металл не желает решать. Норовит промахнуться, отскочить от голой кожи. А если и заденет – то мимоходом, нехотя. Оружие в руках двух великих воителей – тяжело и неуклюже. Невиданное дело! Щиты столкнулись – на щепки разлетаются, кулаки в ход пошли – да бессильны, как у детей малых.
Само мироздание – судья им, и оно вынесло своё приговор.
Нет и не будет победителей в этом поединке. И сходиться Гвину и Гвитиру в безнадёжной схватке до конца времён. Пока не завершит своё вращение великое Колесо, пока продолжают сменять друг друга времена года.
А ей, Кройддилад – вернуться во владения отца. Тоже свобода. Никаких уз, никакого «принадлежать». Радуйся, дева-Весна!
А не выходит.
Она – не безразличный символ. У неё есть лицо, имя, голос, и кровь течёт по жилам. И она отчаянно не хочет покоряться судьбе.
А если решиться – совсем нетрудно послать весть даже в Аннун. Договориться о встрече, ускользнуть от любопытных глаз в урочное время.
Гвинов конь – то ещё чудо - или чудовище: то стучат его копыта в унисон с ударами сердца, то бесшумен и лёгок шаг.
Слетает всадник со вспененного скакуна, обнимает дочерь Ллуда.
Та едва не разливает вино из чаши, которую держит обеими руками.
- Ты таким приветствиям у Дормаха научился, водитель мёртвых? Похож, ничего не скажешь. Вот, выпей с дороги.
И протягивает багряный напиток. В нём терпкое опьянение, в нём закаты и пламя, рябина и кровь. Не колдовство, а нечто глубже – то, что связывает корни дерева с землёй.
Половина хмельного зелья – ему, половина – ей. Вот и всё.
И никто больше не оспорит их право на встречи – на границе дня и ночи, и ещё когда сменяют друг друга времена года. Не так уж и мало.
Когда мир будет на пороге гибели – тогда держись, Гвитир ап Грейдол, берегись железа Аннунского.
А пока что достаточно того, что есть. Перьев совиных и лебединых, колокольчиков смеха и строгой, холодной стали.
И весна увлекает зиму за собой – танцевать. Зима не умеет, но учиться ведь никогда не поздно.
@музыка: Екатерина Болдырева "О князе Владе"
@настроение: к слову о гранатовых зёрнышках
@темы: легенды и Боги, тварьчество, дайришное