Покушение на святое.

[PinzaAguda]

Для начала: у всех прошу прощения, но членистоногого ещё четырнадцать дней, скорее всего, не будет в Сети. Всем удачи.
Напоследок - небольшой драбблик.
Написано для  Eiwind . Фэндом - Арда Толкина, памятный разговор Феанаро и Мелькора.

прафеанора

Горды северные скалы, грозящие небу словно мечи великанов.
Горд Форменос – сумрачный, строгий, вросший в горы – но стремящийся к небесам. Башни-стрелы, башни-пики – и хищно, недобро сверкает огонь в высоченных стрельчатых окнах.
Но хозяин замка может поспорить гордостью и со скалами, и с высоченной громадой замка, и с седлающими ветер орлами.
Вот он, стоит в воротах – рослый, прямой как меч. Сумерки бросают причудливые тени на и без того словно из камня выточенное лицо, неуёмный ветер пытается сорвать тёмный плащ. В глазах того, кто зовётся Пламенным Духом, полыхает такое, что даже его теперешнему гостю не по себе.
Вала Мелькор спокоен. Кажется, вокруг него даже ветер затихает. Сейчас его мощь дремлет как убаюканное вечерней тишиной чудовище – но сон этот чуток и может прерваться в любой миг.
- Приветствую тебя, сын Финве, – слова одного из могущественнейших обитателей Арды отзываются далёкой вьюгой.
- И тебе привет, Чёрный – отвечают ему. Голос Мастера не обладает колдовской мощью, но металл, звенящий в нём, не сломать и не смягчить.
- Вижу, мне не рады. Неужели ты так и будешь держать гостя на пороге? Похоже, гостеприимства проще дождаться от холодных скал, чем от хозяина Форменоса.
- Поговорить можно и здесь, - надменно бросает Феанаро. Если он и боится воплощённой метели, стоящей перед ним – холодной, обманчиво-мягкой как снежный ковёр – то ничем этого не показывает. Зато любопытство имеет власть даже над непреклонным создателем Сильмариллов – а уж на него недавний пленник Намо умеет ловить как заправский рыбак.
- Неужели ты считаешь, что я пришел сюда просто так, со скуки? Выслушай меня, сын Финве, у тебя много врагов – но вала Мелькор среди них не числится.
Куруфинве не сдерживает смеха – невесёлого, горького. Он ведь и правда многим как кость в горле, но почти все они точно так же уверяют в своей благожелательности.
«Это для твоего же блага, Феанаро.» «Возможно, хоть это тебя чему-то научит». Сколько их – мудрых, знающих, всегда готовых лезть к нему с непрошенными советами.
Даже интересно – а этот какие песни запоёт?
- Вала Мелькор считает себя лучше всех остальных Сил Мира? Что-то не видно тому доказательств.
- Доказательства? – удивляется гость, тёмный и ослепительный одновременно. – Но разве не оказалось правдой всё, о чём я говорил? Разве это я несправедливо изгнал тебя? Послушай, если в тебе столько же огня, сколько в твоих речах, я могу помочь освободиться из этой тесной клетки, именуемой Валинором. Я не просто вала. Я – могущественнейший из них. Но я всегда был другом нолдор, искуснейшего и доблестнейшего из народов.

О, Мелькор умеет убеждать. Вьюга осторожно убаюкивает свою жертву, напевает, врёт, что нет судьбы завидней, чем замёрзнуть в снегах и забыть обо всех печалях.
Задетая гордость, стремление к свободе, гнев и горечь – те же струны арфы, и кому, как не одному из Спевших мир уметь на ней играть?
- Кроме того: Форменос кажется неприступным, но, друг мой, не думай, что Сильмариллы будут в безопасности здесь, в пределах королевства валар!
Бауглир полагал этот ход беспроигрышным - ведь нолдо привязан к своему творению и страх потерять Камни мог бы убедить его довериться Чёрному. Но просчитался.
Яростью полыхнул взор Куруфинве – испепеляющей, не знающей преград. Что пламени любые маски? Оно прожжёт неисчислимые слои обмана и доберётся до истины – ярое, жестокое, способное осветить самые тёмные закоулки любой души.
И разгневанный Мастер, бросив один пронзительный взгляд на собеседника, видит правду, которую тот столь тщательно скрывал за сотней вуалей.
А правда в том, что Мелькор сам жаждет обладать Сильмариллами.
И всё становится просто, ясно и до обидного привычно.
С врагами, сколько бы они не прикидывались друзьями, у Пламенного Духа разговор короткий. И невероятная мощь этого конкретного врага ничего не меняет. Старший сын Финве робким не был даже в младенчестве.
И слова его звучат грозно и звонко, как военные трубы.
- Прочь от моих ворот, ты, тюремный ворон Мандоса!
И небеса не разверзаются, гром не спешит греметь среди ясного неба, а вала, склонив голову, отступает перед одним из Эльдар.
И стены Форменоса, и суровые горы, и даже орлы дерзко смеются ему вслед.
Не смеётся только Куруфинве Феанаро.